Бандера, который в те годы учился на агрономическом отделении Высшей политехнической школы во Львове, за три года из рядового члена ОУН превратился в ее лидера на Западной Украине. Агрономом он не стал, зато террорист из него получился отменный. Уже тогда были зафиксированы первые контакты украинских националистов с германскими нацистами. Начали гитлеровцы с создания так называемых военизированных спортшкол, а закончили формированием ударных отрядов украинских штурмовиков.
Так как террор считался одним из основных способов борьбы за независимость, Бандера получает указание произвести несколько терактов. Цель - вбить клин между Советским Союзом и Польшей, не дать найти общий язык Сталину и Пилсудскому. Несколько месяцев Бандера ищет, а найдя, инструктирует боевика. Им оказался львовский гимназист Николай Лемек. Главным аргументом в его пользу было то, что Николаю было всего 19 лет, поэтому, когда его схватят, а потом будут судить - в этом никто не сомневался, - к расстрелу его не приговорят, так как в Польше смертный приговор выносили только тем, кому исполнился 21 год.
То ли со зрением у Лемека было плоховато, то ли он запаниковал, но проникнув в советское консульство во Львове, он стал стрелять не в консула, а в первого же попавшегося человека. Им оказался третьестепенный чиновник, секретарь консульства Майлов. Убийцу, конечно же, схватили и приговорили к пожизненному заключению.
(В начале войны он окажется на воле, но, видимо, потому что знал слишком много и чтобы не болтал лишнего, его ликвидируют сами бандеровцы.)
Но это было лишь первым этапом задуманной акции. Так как советского дипломата убили на территории Польши, то, по замыслу организаторов теракта, русские должны отомстить полякам, убив какого-нибудь высокопоставленного польского чиновника. Выбор пал на министра внутренних дел Бронислава Перацкого. 15 июля 1934 года у входа в одно из варшавских кафе 20-летний оуновец Григорий Мацейко застрелил Бронислава Перацкого.
Самое удивительное, задержать Мацейко не удалось, и он благополучно ушел за кордон. Зато полиция арестовала двенадцать участников организации покушения, в том числе и Степана Бандеру. Был суд, который приговорил Бандеру к пожизненному заключению. А в мае 1936-го состоялся еще один суд, который влепил Бандере второй пожизненный срок.
По большому счету, на этом кровавая карьера Бандеры должна была закончиться, но… настало 1 сентября 1939 года: в этот день Германия напала на Польшу и началась Вторая мировая война. Своих друзей фюрер не забывал и приказал любой ценой освободить Бандеру, ведь в секретной картотеке Абвера он значился под псевдонимом Серый. Выполняя приказ Гитлера, в район тюрьмы Святой Крест эсэсовцы выбросили парашютный десант. Как ни храбро сражались парашютисты, но выполнить приказ не смогли: все как один погибли во время штурма.
Зато этот приказ с блеском выполнила охрана тюрьмы. После попытки штурма было принято решение всех заключенных переправить на левый берег Вислы, который уже принадлежал… немцам. Так Бандера оказался в объятиях своих хозяев-освободителей. Первое, что он сделал, - попросил встречи со своим наставником и непосредственным командиром, главой ОУН Евгением Коновальцем.
-Увы, - сказали ему, - это невозможно. Полковник Коновалец уже там, на небесах. Его убил какой-то большевик.
Много лет эта акция была одной из величайших тайн НКВД, а потом и КГБ. Тем более никто не знал имени этого большевика. Теперь это имя известно: Евгения Коновальца, выполняя приказ Сталина, ликвидировал
Павел Судоплатов. Вот как он рассказывает об этом в своих воспоминаниях.
«Идея заключалась в том, чтобы передать Коновальцу ценный подарок с вмонтированным взрывным устройством: если часовой механизм сработает, я успею уйти.
Сотрудник отдела оперативно-технических средств Тимашков получил задание изготовить взрывное устройство, внешне выглядевшее как коробка шоколадных конфет, расписанная в традиционном украинском стиле.
Используя свое прикрытие – я был зачислен радистом на грузовое судно «Шилка», - я встречался с Коновальцем в Антверпене, Роттердаме и Гавре, куда он приезжал по фальшивому литовскому паспорту. Игра продолжалась более двух лет и вот-вот должна была завершиться. Шла весна 1938 года, и война казалась неизбежной. Мы знали, что во время войны Коновалец будет на стороне Германии.
В конце концов, взрывное устройство в виде коробки конфет было изготовлено. Взрыв должен был произойти ровно через полчаса после изменения положения коробки из вертикального в горизонтальное.
И вот наступило 23 мая 1938 года. Время без десяти двенадцать. Прогуливаясь по переулку возле ресторана «Атланта», я увидел сидящего за столиком у окна Коновальца, ожидавшего моего прихода. Я вошел в ресторан, подсел к нему, и после непродолжительного разговора мы условились снова встретиться в центре Роттердама в 17.00. Я вручил ему подарок, коробку шоколадных конфет, которые он очень любил, и сказал, что так надолго мне отлучаться нельзя, я должен немедленно вернуться на судно.
Уходя, я положил коробку на столик рядом с ним. Мы пожали друг другу руки, и я вышел, едва сдерживая инстинктивное желание броситься бежать. Помню, что, выйдя из ресторана, свернул направо на боковую улочку, по обе стороны которой располагались многочисленные магазины. В первом же из них я купил шляпу и светлый плащ. Выходя из магазина, я услышал звук, напоминавший хлопок лопнувшей шины. Люди побежали в сторону ресторана, а я поспешил на поезд, отправлявшийся в Париж, а оттуда в Барселону.
В газетах уже писали о взрыве в Роттердаме. Выдвигались три версии гибели украинского националистического лидера Коновальца: либо его убили большевики, либо соперничающая группировка украинцев, либо его убрали поляки в отместку за покушение на генерала Перацкого.
Я же после трехнедельного пребывания в Испании благополучно вернулся домой».
По большому счету, ликвидация Коновальца Бандере была на руку, ведь его официальным преемником стал Андрей Мельник, фигура куда менее значимая, чем бывший полковник. Подчиняться Мельнику Бандера не хотел, и между ними разгорелась нешуточная борьба за власть в оуновском движении. Закончилось это тем, что ОУН раскололась на два направления: мельниковское и бандеровское.
Гитлер покровительствовал Бандере, так как тот предпочитал не говорить, а действовать и самым главным аргументом в любом споре считал пистолет. 30 июня 1941 года вслед за передовыми немецкими частями Бандера прибыл во Львов и провозгласил создание Украинской самостийной державы со столицей во Львове.
Это никак не устраивало Берлин, ведь немцы переименовали Львов в Лемберг, а территорию торжественно провозглашенной Украинской самостийной державы объявили исконно немецкой территорией «Остланд». Больше того, на одном из совещаний в городе Ровно гаулейтер Эрих Кох, выражая мнение Гитлера, заявил: «Нет никакой свободной Украины. Цель нашей работы должна заключаться в том, что украинцы должны работать на Германию, а не в том, чтобы мы делали этот народ счастливым».
Еще более откровенным был генерал-губернатор Польши Ганс Франк. «Если мы выиграем войну, - откровенничал он, - тогда, по-моему, поляков, украинцев и все то, что шляется вокруг, можно будет превратить в рубленую котлету».
Так-то вот, а Бандера витийствовал о какой-то свободной, независимой и самостийной Украине, простирающейся до заснеженных вершин Кавказа.
Берлину эти разглагольствования не понравились, и Бандера попал в опалу. А вскоре произошло вообще нечто невообразимое: Бандеру арестовали и отправили в Заксенхаузен. Нет-нет, не в печально известный концлагерь, а в очень милый городок с таким же названием, где Степан Бандера жил на одной из государственных дач.
Нынешние заступники Бандеры уверяют, что это не так, что он сидел в концлагере и целых три года был на волосок от смерти. А вот что сказал об этом задержанный еще в 1945 году полковник Абвера Эрвин Штольц:
«Причиной ареста Степана Бандеры стал тот факт, что он, получив от Абвера в 1940 году большую сумму денег для финансирования оуновского подполья и организации разведывательной деятельности против Советского Союза, пытался их присвоить и перевел в один из швейцарских банков. Деньги были возвращены, а сам он содержался нами в одном из особняков Заксенхаузена».
Такие вот, не очень благородные дела… Так что образ великомученика, как ни старайся, из Степана Бандеры не слепить.